Большинство моих друзей уехали из Луганска в промежутке 2014-2015 г.г. Когда я анализировала мотивы их отъезда, на первый взгляд, все было очевидно: война, будущее для детей, оплачиваемая работа, жизнь в законной стране. Мотивы вполне веские – с ними не поспорить. А потом, разговаривая с каждым из них, оказывалось, что кроме высоких мотивов жизни в законной стране, бегства от войны и ясного будущего, было что-то ещё. Война была как бы официальным мотивом, толчком, а к этому мотиву были ещё десятки неофициальных причин, в которых они не всегда сознавались даже сами себе. С. всегда горел желанием что-то покорять и открывать новое – в себе, вокруг. Но для этого были нужны благоприятные обстоятельства. А куда по мирному времени мог рвануть открывать что-то шахтер, которому осталось доработать всего-то до вожделенного подземного стажа? И выходило, что душа его рвалась в неведомые дали из его маленького шахтерского городка, а шахта и семейные традиции прочно держали кандалами ежедневных обязанностей. Кстати, он уехал от войны первым – ещё ходили поезда, ещё все было вполне спокойно. Он был в той первой волне беженцев, кто бросился бежать сломя голову неведомо куда – за три девять земель, по приглашению через телеэкран Амана Тулеева. То телеобращение было толчком, мотивом. И эмиграция для С. стала чем-то вроде невероятного приключения, когда они паковали вещи, запирали квартиру, покупали билеты на все деньги и ехали в неизвестность. У него в том Кузбассе, по сути, кроме Амана Тулеева не было никого, только сам Тулеев об этом ничего не знал. И это стало самым настоящим приключением, шансом изменить жизнь, которые выпадают раз в жизни. «Я приглашаю тебя в эмиграцию», - пишет мне С. Так зовут в ресторан «Максим» в Париже. Щедро, уверенно. Для него эмиграция как лотерейный билет, которые выпадает раз в жизни. Это потом оказалось, что ехали они ещё и от кредита в украинском банке, который за эти шесть лет превратился в неподъемную сумму, от отсутствия воды в их квартире на пятом этаже, от бытовой неустроенности, от провинциальности умирающего шахтерского городка. Конечно, рассказывая кому-то официальную версию, он никогда не говорит о кредите и прочем. Он и его семья беженцы, а это звучит в разы красивее. Или вот, к примеру, О. Большой авантюрист и холостяк. Каждую неделю новая подружка, рюкзак, экстремальные виды спорта и разрывающие сознание впечатления. Работа для реализации этих поездок, не больше. И в Луганске была квартира, которую приходилось делить с родителями. Выезд стал авантюрой, шансом начать свою жизнь. Кстати, работа осталось такой же, как и подружки на каждый день. Отъезд дал возможность жить только для себя, без оглядки. Комната в общежитии. Из вещей только необходимый минимум. Рюкзак и все для вылазок на природу. Нет там большой плазмы на стене или каких-то иных атрибутов материального благополучия. Возвращаться в Луганск не хочет, жить так вот - одним днем привык. Работа чередуется с экстремальными выездами, ночевкой в палатке, горами. Раньше у него была своя комната, а теперь весь мир. Н. вообще всегда была образчиком идеальной жены и матери. Консервация, дача, пирожки, рассада на подоконнике. С осени мы всем отделом собирали пустые стаканчики из-под кофе для её рассады. Такая обычная жизнь, в которой семейные ценности на первом месте. Верх интересов – новый рецепт, уборка по выходным, покупка продуктов. И они рванули от войны первыми, не дожидаясь каких-то прояснений. Просто взяли и уехали прочь, оставив и дачу, и банки в погребе, и любимую квартиру со свежим ремонтом. Они теперь граждане России, новое жилье, работа. Шли к этому сложно и долго, меняя города, квартиры, работу. Я долго не могла понять: Н. никогда не была авантюристкой, способной сорваться и все оставить, и она первая уехала, когда колебались самые смелые из нас. А потом я поняла, она всю жизнь жила правильно. Школа, учеба, вуз. Замужество, потому что надо, ребенок, потому что какая ж семья без ребенка… Для семьи - дача, для дачи - машина. Все по установленной схеме. Не случись эта война, её жизнь текла бы в этом тихом русле десятилетиями неизменно. И планы были бы согласно этой жизни. Это ведь именно Н. толкала всю семью на выезд, не сожалея ни о банках с компотами, ни о саженцах на даче. И в каждом новом городе она бродила по музеям, разыскивала новые улочки, наверстывая то, чего не имела всю свою жизнь. Она стала свободным человеком, который может жить так, как хочется. Она стала увольняться с работы легко, без всяких там мыслей о прерванном стаже или новой записи в трудовой. Также легко она стала менять квартиры и города. Сознается ли она в том, что ей нравится такая жизнь? Нет, вряд ли. В. всегда равнялась на авторитеты. Если кто-то начинал ремонт, будьте уверены, свой ремонт она начинала с утра следующего дня. Увлечения были яркими, как и она сама. Если она увлекалась фотографией, то покупала для этого самый дорогой фотоаппарат, искала курсы, настойчиво посещала их и, конечно же, не становилась фотографом, потому что цель была не в этом. Выезд стал таким же увлечением, игрой, каких было за всю жизнь несметное количество. Причудливой формой игры стал новый статус нуждающейся в помощи. И это стало очередным хобби – найти тех, кто помогает, получить все, что полагается, что выделено для таких, как её семья. Раньше она покупала брендовые вещи и гордилась этим, теперь она донашивает чьи-то, гордясь тем, что последние шесть лет не покупает ни одежды, ни обуви, ни продуктов – этим их обеспечивают многочисленные фонды и проекты. Один из фондов кормит её семью, церковь рядом с домом одевает, а какой-то глобальный проект лечит совершенно бесплатно. И последние шесть лет она играет в эту игру с особым упоением и азартом. Она могла бы вернуться, но в Луганске она станет обычным человеком – таких вокруг тысячи. А в её новой жизни она помечена особой печатью беженцев и нуждающихся, а это открывает многие двери. Не всегда белое – на самом деле белое, и не всегда за высокими словами стоят такие же благородные мотивы. Я думаю, не случись эта война, никто из этих людей не переломил бы свою жизнь так кардинально. А знаете что? Никто из них не жалеет ни о чем. И вряд ли когда-то сознается в этом. Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"
